ЧЕРНОБЫЛЬ

Катастрофа в Чернобыле случилась 26 апреля 1986 года, как вы знаете. Мы, конечно, поняли, что произошел тепловой взрыв, что реакция деления урана пошла на быстрых нейтронах.
Но как, почему? Официальная информация стала поступать не сразу, но уже к 1 мая наша лаборатория внешней дозиметрии засекла весь спектр выбросов от четвертого блока Чернобыля. В августе мне предложили поехать туда поработать за начальника отдела техники безопасности.
На Кольской я работал тогда старшим инспектором по технике безопасности, командировка предстояла на два месяца, и я согласился. В первую очередь из любопытства. Посмотреть самому на последствия аварии, которая сразу вошла в историю атомной энергетики, такую возможность упустить не хотелось.
Над четвертым блоком полным ходом сооружался саркофаг. Вид разрушений не подчинялся разуму. Работала Государственная комиссия, директор АЭС, Брюханов, был взят под стражу. Много людей погибло. Я по долгу службы оформлял акты несчастных случаев, как это положено. Около сорока со смертельным исходом, десятки с лучевой болезнью, сотни с самыми разнообразными диагнозами, иногда даже безграмотными, как объяснили мне врачи, работавшие рядом.
Московское начальство всячески старалось спрятать истинную картину происшедшего. Да и о самой аварии так до конца правды и не сказали. В Акте Государственной комиссии были указаны шесть ошибок персонала. Заговорили о «человеческом факторе».
Ненавижу эту формулу. Опять мы из людей превращаемся во что-то размытое, неодушевленное. И не слова о конструкторах самого реактора, которые знали, что в определенных, хоть и мало вероятных условиях, реакция деления может пойти на быстрых нейтронах, и тогда спасенья нет даже в аварийной защите.
Ведь взрыв произошел в тот момент, когда оператор нажал на кнопку АЗ-5, т.е. ввел все защитные стержни в активную зону. А это, возможно, только ухудшило и без того критическое положение. В результате была практически мгновенно введена положительная реактивность в 5-6 бета, т.е. на порядок больше допустимой.

Э.М. Кульматицкий


Вот и все, что отец написал о катастрофе.
У него в компьютере я нашла полный текст статьи Э.Васильева «Чернобыль глазами очевидца», и наверно, отец не видел смысла еще что-то об этом писать.
В Чернобыль его вызвали совершенно неожиданно для всего тогдашнего руководства КАЭС, и некоторым это очень не понравилось – ударило по самолюбию и карьеризму.
Человек, работавший там начальником ООТ, и выбравший все мыслимые дозы, знал отца по какой-то совместной командировке, и в ответ на вопрос, кого он рекомендует вместо себя, назвал его фамилию.
Не пустить туда отца, естественно, не могли. Вызов непосредственно с места катастрофы слишком много значил. Там он проработал около трех месяцев, и так же набрав дозу, сверх которой было уже нельзя, вернулся.
С людьми, которые там с ним работали, он продолжал дружить до самой своей смерти.

Инга